Необитаемое сердце Северины - Страница 26

– Да так... Название странное – Полутьма.

– Это не просто название. Это именно то, из-за чего то место нужно хранить как зеницу ока. Есть такие места на планете, которые объясняют прошлое человечества и определяют его будущее. А определяется это будущее рожденными там людьми. Ну ты сам потом все поймешь.

– Как зеницу ока, значит... – улыбнулся Феликс. – Полутьма, полусвет... А что будет, если это место не хранить? Как зеницу.

– Будет тьма, – просто ответила Феофания и опять легонько тронула его руку на столе. – Расскажи лучше о себе.

Феликс начал с перемен. Рассказал о Фее, как она уговорила его заняться наукой всерьез и не в России. И он согласился – научные лаборатории разваливаются, денег на исследования нет, физики стараются найти возможность хотя бы эксперименты ставить за границей. Феофания налила ему заварки из чайника и подвинула чашку. Феликс попробовал, кивнул благодарственно – он предпочитал в последнее время крепкую неразбавленную заварку без сахара.

– Тебе разрешат выехать за границу? – удивилась Феофания.

– Разрешат, – кивнул Феликс. – В Швейцарии приступают к созданию мощнейшего ускорителя элементарных частиц. Я направил свое резюме, ответ положительный. Буду работать по договору через ЦЕРН – есть такая европейская межправительственная организация, которая отвечает за ядерную науку, – Феликс заметил, что разволновался. – Это будет огромная труба, замкнутая в кольцо, двадцать семь километров в длину, разогнать частицы можно до околосветовых скоростей и воссоздать микромодель большого взрыва, представляешь?.. – Он осекся и сам удивился, как легко получилось перейти на «ты».

– Представляю, – Феофания опять успокаивающе тронула его за руку.

Они помолчали. Феликс допил заварку, разглядывая цветы в горшках на подоконнике.

– Даже удивительно, как она все здорово придумала! – Он покачал головой. – Я не верил, что такое возможно, а она всего добивается.

– Всего?.. – тихо спросила Феофания. – Ты говоришь о своей женщине?

– Два года назад Фея сказала, что не стоит тратить время и силы на переезд в Дубну. Все институты сейчас одинаково заброшены, люди работают на чистом энтузиазме. Настояла, чтобы я выбрал тему и разрабатывал ее в любом институте на ранее мной поставленных экспериментах, писал статьи и почаще светился с докладами на научных форумах и конференциях. Она помогла мне с переводами и вообще... с английским опять же. И угадала.

– Мне всегда казалось, – заметила Феофания, – что женщина своей основной целью ставит рождение ребенка.

– Нет, – ответил Феликс.

– Нет?..

– У меня не будет детей, – уверенно кивнул он, потянулся к вазочке, выбрал сушку и сломал ее пальцами.

Феофания на его слова только улыбнулась.

– Я слежу за этим, – уверил ее Феликс. – Я совершенно твердо решил, что детей у меня быть не должно.

– Это решаешь не ты, – ласково сказала Феофания.

– То есть ты уверена, что у меня будет ребенок?.. – он нервно крошил сушку.

– А ты за этим пришел? Спросить, будут ли у тебя дети? Лекс, послушай, не важно, знаешь ты это заранее или нет.

– Это важно! – повысил голос Феликс. – Для меня принципиально важно. Если ты скажешь «да», я пойду на стерилизацию!..

– Ну ладно, ладно тебе... – теперь Феофания легонько прикоснулась пальцами к его щеке возле уха.

Феликс содрогнулся. Ему показалось, что кто-то упругий и гладкий скользнул в его голову через ушное отверстие.

– Феликс, ты же физик, ты должен хорошо понимать, что такое гармония взаимодействия сил. Чуть сдвинь одну силу не туда, и материя рассыплется в пыль, на микрочастицы! Пойми, мы все живем заданно, мы части хорошо продуманного и отлаженного механизма.

– Гармония взаимодействия сил? Ты будешь говорить мне о физике? – раздраженно спросил Феликс.

– Да нет же. Я говорю о Боге, о судьбе, о предопределенности всех наших поступков. Кто знает, может быть главное в твоей судьбе – рождение ребенка?.. Для чего вообще появился на свет ты, и твой отец...

– Не надо вот этого! – Феликс встал, потоптался на месте и, не найдя возможности пройтись в такой тесноте, опять сел. – Могу сказать точно – я и только я решаю что делать со своим продолжением, и судьба тут ни при чем! Я – урод, отклонение, ошибка природы! Такие не имеют права размножаться.

Феофания, улыбаясь, достала из кармана кофты свернутую потрепанную бумажку. Протянула Феликсу.

– Прочти. Извини, это конец письма, начало я оторвала, оно касалось только меня.

Осторожно развернув бумажку, Феликс нарочито бесстрастно зачитал:

– Я урод... отклонение... ошибка природы... я не имею права размножаться... Что это?

Он пытался рассмотреть странный значок внизу, что-то вроде интеграла с крылышками – то ли условное летающее насекомое, то ли оригинальное «Ф».

– Письмо твоего отца, – сказала Феня. – Сорок лет назад.

– Ерунда какая-то! – Феликс опять вскочил. – Мне нужно на воздух. Тесно тут... Дышать нечем.

– Иди уже, – вздохнула Феофания. – Один человек по имени Джалал говорит так: «Мы начинаем как минералы, мы развиваемся в растение и в животное состояние, а затем в человеческое существо, всегда забывая о своих прежних перерождениях, и только раннею весной мы с трудом припоминаем, что зазеленели вновь». Идиё человеческое существо...

* * *

Ночью спросонья Феликс почувствовал странное неудобство и не сразу понял, что это Фея весьма ощутимо надавливает ему пальцами на глазные яблоки. Он схватил ее запястья, отвел руки и, моргая, добился, чтобы разноцветные пятна перед глазами потихоньку поблекли, и пространство спальни и предметы в ней определились узнаваемыми очертаниями в зеленом свете ночника. Фея нависала над ним, пытаясь освободить руки.